Сергей Синельник
Александр Синельник

Заключительный этап кругосветки. Большая Песчаная пустыня - дождались!

       6 мая. Раннее утро. Ревизия. Подсчитал наши запасы: «Воды? 150 литров! Еды? Картошки - 3 кг, 8 пакетиков супа, 5 пакетов крупы, консервы овощные и мясные - 10 штук, орехов - 1 кг, сахара - 2 пакета. Должно хватить на 8 суток, если экономно питаться и воды пить из расчёта 4 литра в день на человека. Тоже должно хватить на 8 дней.

       До ближайшего населённого пункта, по нашему маршруту, около 570 км -это по карте, а в реальности - кто знает? За вчерашний день проехали всего 90 км, это даже ездой назвать трудно - ползли, а ведь были дни, когда мы «пролетали» и по 200 км. Но сейчас такой пробег просто нереален!

       Мы движемся уже по Большой Песчаной Пустыне. Вот она. Опять учёные не ошиблись - совсем другая территория, совсем другая природа, всё отличается от предыдущей -пустыни Гибсона. Та длилась 650 км, сколько же будет длится эта - следующая?

       Песок тут мягкий, «Волк» вязнет постоянно, и пошли сплошь «барханы» - это такие колоссальные песчаные возвышенности высотой 7-15 метров, шириной от 20 до 50 метров. Это целые песчаные хребты, и отчего это они такие длинные-предлинные, и отчего тянутся на многие километры, и мысли не было попытаться объехать их - они уходят за горизонт, а расстояние между ними, в среднем, 300 метров. Старая колея идёт чаще всего поперёк барханов - ясное дело, никто же на мотоциклах сюда не «забурялся», пробивали тропу на танках, на вездеходах, а им - всё равно - едет «в лоб», поперёк барханов. Но дошло дело, что и наш джип стал застревать на вершинах этих громадных песчаных гор. Тогда достаём лопаты, и вперед - выкапывать колёса. Потом наламываем веток, чтоб подложить в колею. Толкаем эту огромную машину все вместе, она рычит как зверюга, но всё же проходит. И так - раз за разом. И конца - не видно!

       Расстояние 300 метров между барханами позволяет на мотоцикле прилично разогнаться и на 3-ей передаче залететь на верх песочной горы! Тут, не доезжая до вершины, переключаюсь на 2-ую передачу, выскакиваю из седла, и на всех оборотах толкаю аппарат, перескакиваю через верх. Но там уж полностью мотоцикл увязает в песке, в четверть колеса, но благодаря наклону, кое-как спускаюсь, правда не всегда удаётся прорваться таким образом, без чьей-то помощи.

       Обычно, или разгон получается плохим, или колея вдруг делает эдакий крутой поворот прямо пред горкой, а на повороте скорость приходится сбавлять в любом случае, пробовал не сбавлять, коляска поднимается вверх. Мотоцикл трудно удержать в колее. На повороте из-под колёс взметаются столбы пыли и песка, двигатель рычит, как лев, скорость всё равно падает, и, не доезжая вершины, мотоцикл вязнет уже «по уши» в сыпучем песке. В таких случаях аппарат спускаем уже всем миром вниз, и по бездорожью, по кустам, минуя колею, как получится.

       Едва выбираюсь на более или менее ровное место, как всё снова: разгоняюсь, лечу, опять песок, столбы пыли, рёв железа, и иногда преодолеваю вершину, а иногда не доезжаю совсем чуть-чуть, так жаль - не получилось!

       Стою, жду, когда подойдут ребята. Они уже бегут на помощь, впрягаемся и выталкиваем через вершину к склону, там я уж скатываюсь. И так раз за разом. Двадцать, тридцать, сто раз - сколько там ещё таких барханов?! На карте и то их тысячи, вначале даже считать пытался, но после нескольких десятков бросил - пустое. А солнце сверху жарит и жарит, а песок дышать не даёт, а ехать-то надо и надо! Обливаемся потом, теряем драгоценное воду в организме, хочется пить, но много не выпьешь, труднее будет ехать!

       Сел опять рядом со мной на мотоцикл фотограф Андрей Сармин, проехали один, другой бархан, он и спрашивает: «А сколько ещё там впереди?» Что ответишь? Говорю: «Да, вон тот - последний! Давай, налегай! Помогай! Ещё чуть-чуть!» Проехали и тот бархан. Он видит, что за ним ещё и ещё, спрашивает опять: «Когда они кончатся?» Никогда, ясное дело. Взгляните на карту!

       А говорят, тут люди жили, аборигены, значит. Как-то умели ведь выживать! Только нам здесь даже непонятно что делать? И потому цель одна - проскочить скорее, скорее, гнать, гнать! Есть ли другой способ преодолеть это пылающее пространство барханов и жары? Нет, надо тогда остановиться, бросить всю технику, раздеться до гола, и вжиться в пустыню, но тогда исчезнет цель - стремиться куда-то за горизонт, а мы как раз туда и рвёмся!

       Смотрю на второй наш «Урал» - с приводом на колесо коляски, на нём мой брат Саня. Со стороны кажется, что он проходит такие преграды - барханы - без особых трудностей. Усилий, которые прикладывает мой брат, со стороны не видно. Как перенапрягается мотор - может сказать только наш механик. Конечно, это безумие - ехать по пустыне на тяжёлом низкосидя-щем мотоцикле, на «Урале», на «Волке», по сути, он не едет - его приходится тащить. И я тащу «Волка» с рамой от коляски, а Саша тащит «Урал» с целой коляской, так что ему труднее, гораздо труднее. Он скорее меня устаёт, и отдыха ему нужно больше, но отдыха всё нет и нет! Продолжаю удивляться стойкости «Уралов»,и почему они всё не ломаются!? В голове постоянный вопрос - как они всё это выдерживают?! А если вдруг порушатся основательно - как тогда будем выбираться? Справится ли джип со всеми нами? И об этом мне надо думать как руководителю экспедиции. (Посмотрите технический отчёт Володи Сайгакова, который приложен к этой книге - оцените перечень сделанного!).

       Всё идёт и идёт пустыня Большая Песчаная, она точно оправдывает своё название, потому как стоя на возвышенности смотрю на север, туда, где будет проходить наш маршрут, и вижу лишь одни высокие-высокие, длинные-предлинные, как гигантские спящие змеи, песчаные гряды, прегражающие нам путь. Их бесчисленное множество, им нет числа, расстояние между ними в среднем 300-500 метров, и уходят они рядами за горизонт. Как мы их преодолеем? Как? Серьёзно? Были бы у нас мотоциклы эндуро, кроссовые, тогда другое дело, но уж теперь - какие есть, что выспрашивать другие!?

       Начались бои с Большой Песчаной. Да, да, самые настоящие бои! Первым ушёл, вырвался вперёд джип и на верхушке горы увяз в песок - приехали! Пришлось в дело пустить лопаты, подкладывать наломанные кустики, мучались мучались капитально, копаешься, а проку немного: слишком мягкий сыпучий песок, откапываешь, а он обратно обсыпается. Всё же кое-как выбрались. Я пока подходил к ним на помощь, смотрел за всем происходящим издалека, внизу у меня уже пошла более прочная поверхность из сбитого песка, вижу - Саня поступил неблагоразумно, погнался зачем-то за джипом, тот застрял на верхушке, а мотоцикл, не сумев с ним разъехаться, тоже увяз. Конечно «Урал-Спортсмен» освободили быстрей и спустили вниз на противоположную сторону песчаной горы.

       Ну, теперь моя очередь брать очередной бархан:

       - Володя, держись! - кричу Сайгакову, который сжался на каркасе-коляске. Разгоняюсь по-максимальному, насколько позволяла колея, и с разгона, на 3-й передаче, начинаю подниматься, едва скорость падает, моментально переключаюсь на 2-ю передачу и с диким рёвом двигателя въезжаю на верхушку, а тут нас подхватили пацаны и, не давая глубоко увязнуть в песке, толкнули с горы вниз. Даже не верится, что тяжеленный, низкосидящий чоппер может такое вычудить!? А впереди таких гор - тысячи...

       «Первый блин» для джипа стал «комом», но зато следующие песчаные гряды машина уже преодолевала нормально. А вот «Волку» приходилось всё туже и туже, особенно, когда расстояние между грядами оказывалось небольшим и не было достаточного места для разгона. Но и тут не угодишь - бывает, что и расстояние для разбега достаточное, но на пути - вдруг! - ямы, или резкий поворот перед самым подъёмом, в результате скорость теряется уже на середине подъёма, и всё - привет! - вязнем в песке. Приходится тогда стаскивать мотоцикл обратно вниз, потому что поднимать, толкать вверх совершенно немыслимо, невозможно, да и бессмысленно, а вот скатив его вниз можно заново разогнаться, срезать тот крутой неожиданный поворот, и взлететь-таки на вершину. Опыт показал, что внизу, под барханами, надо вылезать с седла и предварительно хорошо изучить место разгона.

       Хорошо, если между грядами, песок достаточно плотный, а если и там «сыпняк» - следи, главное не останавливаться на нём, стоит встать - закопаешься сразу! А бывает, для подъёма разгоняемся с большой скоростью на 2 или 3-й передаче, но взобравшись на самый верх горы ударяемся в какой-нибудь холмик, тогда вылетаем с сёдел мотоциклов в разные стороны - это уже опасно! Но, если честно, другого пути тут нет, или же надо было вообще отложить эту затею пересекать Большую Песчаную пустыню.

       Джип опять не может выйти сам на очередную гору, с ним намного сложнее, приходится собирать ветки, ломать кусты, укладывать их на колею, где будет он подниматься, и потом дружно толкать. Так проходим рубеж, на это уходит много времени, хорошо ещё, что такой кошмар происходит не так часто. А сверху солнце жарит и жарит, а мы всё севернее, севернее едем, к солнцу, к солнцу ближе.

       Привычка слушать свой мотоцикл, его двигатель, как собственное сердце, неизбежно вырабатывается у любого водителя, байкера, лётчика, шкипера, у всех мужчин, кто сидит за рулём, за штурвалом или держит рычаги управления. Вот и сейчас - надрываю я стальное сердце «Волка» на этих песчаных подъёмах, а его рёв у меня внутри отзывается настоящей болью - понимаю хорошо, что стальное сердце - тоже не вечное, и тоже может отказать в любой момент, и такие нагрузки как раз приближают этот момент. Под этот рёв двигателя в голове вертится мысль, что уже не вернуться мне на моём стальном коне в Сидней. Слился я с аппаратом, как одно целое уже: и мне больно, когда ему больно! А песчаные гряды всё тянутся и тянутся до горизонта и наша с «Волком» общая сталь слабеет и слабеет с каждым пройденным метром. Да, уж, выбрали себе дорожку, называется! И что нам не ездится по асфальту, прогнали бы вокруг Австралии по какой-никакой, а асфальтированной трассе, и то была бы нам слава, на спидометрах было бы больше 20 тысяч километров, и к тому же, во всех климатических поясах - езжай, не хочу! Наши предшественники так и делали, и в пустыню никто не забирался; нет же - понесло нас! А впереди ещё один высоченный песчаный бархан, а за ним -другой - и выше, и ещё сыпучее.

       «Урал-Спортсмен» более приспособлен для бездорожья, чаще всего он сам взбирается на горы песка, у него большое преимущество в виде двух ведущих колёс. Но как даются эти взлёты водителю - моему брату Саше, никто, кроме него самого, не знает, не ведает, а Саша - такой человек, что не скажет, будет терпеть до последнего, пока не свалится от усталости. Такой он человек! А между тем известно, что трёхколёсный мотоцикл требует большего напряжения мускулов, чем двухколёсный, так что Саше моему несладко. Вот он, вроде бы, уже на очередной верхушке бархана, но видно, как даже на скорости не отлипает от его спины намокшая от пота рубашка, как мотает мотоцикл в случайной колее, и как дрожат от напряжения руки. Тяжело.

       А вот и до пекла добрались. Становится очень жарко, температура уже переползает за плюс 35 градусов, теперь остановки у нас чаще - сильно греются двигатели. Пьём много воды, большие физические нагрузки на жаре способствуют обильному потовыделению. При таких темпах езды запасов может и не хватить. Я рассчитывал в день проходить не менее 150 км, а тут получается намного меньше, сегодня, например, проехали всего 70 км.

       Зато встретили недавно оазис - островок бурной жизни в пустыне. Глянули на карту, нашли эту точку и диву дались - вот так совпадение!!! Этот источник называется - как бы вы думали? - не иначе как URAL - «Урал», ребята. Если не верите - глядите на карту! Такого подарка судьбы мы не ожидали, конечно! И почему его так назвали, может это что на языке аборигенов местных означает, может быть что-то такое совсем не связанное с Уралом, Уральскими горами. А может и наоборот: как мы узнали из пояснений к карте эти тропы пробивались в 1906-1908 годах участниками экспедиции Альфреда Канинга (Alfred Canning). Одновременно с разработкой троп те смельчаки копали и колодцы, или как-то находили их - ума не приложу, как можно такое сотворить на протяжении 1600 км, ведь тогда в экспедиции Канинга сделали сразу 51 колодец! Все они были перенумерованы по порядку, так тот порядок на картах и сохраняется до сих пор!

       Скорее всего им помогали аборигены - без всякой информации источники воды сам, ни с того ни с сего, здесь не найдёшь, в этом деле и нужны исторические данные местных жителей-аборигенов. Можно только удивляться смелости, настойчивости и мастерству и самого Альфреда Каннинга и его напарников: в те годы авиации не было, аэрофотосъёмки тоже, карты какие-то, конечно, приблизительные, были, но не было техники, ездили только на лошадях, на повозках, везли с собой всё на всех людей, а экспедиция была большая, около 100 человек, да и нужно было не просто проехать тут как-то, прорваться, как-мы, что называется, а ещё и главное - разведать источники воды, потом разведа-тьи проложить тропы между ними, понаставить указателей, оборудовать сами источники. Фантастический труд, представьте себе! Вот и осталось имя руководителя той экспедиции Альфреда Каннинга в истории и на всех картах Австралии, да ещё уважение к нему и его героям, которые тут всё так чётко сделали, что столько лет всё сохраняется и поддерживается.

       И вот в связи с информацией об этой героической экспедиции подумалось, что тот Альфред Каннинг вполне мог быть и географом и тогда, конечно, чётко знал про Уральские горы - эту таинственную, для него, страну северного полушария, и потому, естественно, мог назвать один из источников «Ural» - Урал, вот и всё. Нашёл я для себя такое объяснение. А чтобы его проверить, нужно изрядно покопаться в научных источниках.

       Если же описать наш «родственный», по названию, источник, то это небольшое такое озерцо с мутной, можно сказать, грязной, водой, максимальная глубина которого 30-40 см. Сюда приходят на водопой все местные обитатели: одногорбые верблюды, дикие собаки динго, змеи, грызуны, прилетают птицы, приползает прочая живность. Полно тут насекомых, всё перепутано паучьими сетями.

       Продолжает удивлять, что даже в этой, казалось бы, полностью песчаной пустыне, есть деревья, которые растут прямо из песка — из ничего, они защищают нас от знойных лучей в период краткого отдыха или ремонта. Удивительно, но факт - найдёшь самую маленькую тень, такую, что даже всего тебя не скрывает, встанешь, или ляжешь, «в неё», и чувствуется, что уже значительно легче дышится. Солнечные лучи тут мощные, просто бьют, вот и спасает всякое деревце.

       Все такие островки жизни, оазисы, даже самые крохотные, все буквально показаны на австралийских картах и не меняются вот уже сотню с небольшим лет. Это поражает. Кажется очевидной мысль, что так должно быть везде, что любой источник воды, пусть даже самой мутной и грязной - это всё-таки спасение для человека, который может оказаться в прямо-таки безвыходной ситуации.

       Почему же на наших картах никогда не увидишь такого внимания к путнику, к потребителю тех самых карт? Может быть и есть в России какие-то специальные, секретные, карты - я не знаю, не видел, и речь идёт про обычные, общеупотребительные, такие, какие и тут в Австралии продаются в магазинах. У нас пустыни отмечены на картах просто пустыми местами, если только там нет жилых оазисов, а здесь карты пустни испещрены значками: где когда-то кто-то заметил или добывал воду, и к тому же, у большинства источников, оазисов, есть тут свои имена. Эти имена нанесены на таблички, которые расставлены в пустыне на колеях, также отмеченных на карте. Притом на табличке указаны координаты сразу двух источников - и ближайшего и следующего, ближнего к этому. Чтобы можно было рассчитать свои силы на переход, если уж совсем припёрло и тогда пойдёшь от воды до воды, этапами. Молодцы, австралийцы! И почему это только наши картографы скрывают - где в пустынях, в тяжёлых, сложных, районах, есть вода - непонятно?!

       К обеду набрели на новый оазис - озерцо глубиной по колено, водопой для разной живности, поросло всё паутиной, на которой восседают огромные пауки.

       По карте в этом месте обозначена питьевая вода, наверное, подразумевали кипячение воды из озера, потому как, облазив все ближайшие кусты, колодца мы не нашли. Здесь решили пообедать. Я подошёл к берегу осторожно, чтобы не напороться на пауков, разделся и сполоснул грязное тело и намочил волосы. Саня воскликнул: «Это безумие - купаться здесь, можно подцепить разные болезни, ведь здесь пьют верблюды, динго, ящерицы, змеи и т.д., и не только пьют, кстати, а и всё остальное прямо в воду «делают»! Если кто-то из вас искупается здесь, того буду считать сумасшедшим!»

       Но несмотря на эти восклицания моего брата, я всё-таки ополоснулся очень хорошо, стало так легко, гораздо легче всему телу, жара отступила - вода есть вода, всё же! Так что, втайне ребята, наверное, пожалели потом, что не стали тоже купаться.

       После обеда двинулись дальше, но ко всему появилась новая проблема: джип стал тоже закапываться в песках на подъёмах. За вторую половину дня продвинулись всего на 7 км, и прохождение этого расстояния потребовало от нас огромных усилий. На подъёмах рубили ветки деревьев и укладывали их в колеи, после чего, когда джип начинал ехать, мы толкали его сзади вчетвером. Только так и подымались.

       Ребята из мотоклуба «Ночные Волки» как-то сказали мне: «Мало ехать вокруг света на «Уралах», надо ещё получать при этом удовольствие, а разве вы можете получить удовольствие с «Уралами»? Никогда!»

       И в самом деле - сколько нужно терпения и самоотверженности с российскими мотоциклами. Вот, к примеру, Володя вместо того, чтобы с утра до завтрака прогуляться по окрестностям, полюбоваться пустыней, занимается ремонтом, у него практически нет и минуты свободной, всего себя отдаёт технике. А иначе - не сдвинулись бы ни на шаг!

       Опять нужно садиться на мотоцикл, это так тяжело! Опять нужно ехать по этим пескам, преодолевать эти песчаные горы, опять опасность. Со мной едет Тимур в коляске, на крутых поворотах он откренивает мотоцикл, вывешиваясь за пределы коляски, и всем телом давит на крыло, и даже в такие моменты, особенно, когда дорога с уклоном, колесо коляски отрывается от земли и чтобы не перевернуться, нужно притормаживать, а значит опять увязнуть в песке. И не знаешь, что порой лучше - рисковать перевернуться или не рисковать, но потом вытаскивать из песка мотоцикл, а это очень тяжело.

       Зато заметил - только в пустыне начинаешь ценить воду и наслаждаться каждым глотком! Точно также как и на высоте, в горах, на восьмитысячнике начинаешь понимать истинную ценность кислорода, живого воздуха. Разве такое понимание придёт к человеку в городе? Горожанини думает, что всё ему даётся просто так, вот и не бережёт природу даже собственного города, отсюда и все эти экологические проблемы. Андрей сказал глядя на наши мучения: «Сергей, то, что вы делаете на «Волке», можно же назвать запределом!» И действительно, назначение такого мотоцикла -ездить только по шоссе. Если бы другие мотоциклисты увидели, на какие высокие песчаные горы мы взбирались и едва не тонули - они сказали бы одно -это самое настоящее безумие.

       Мы с Тимуром гнали с одной горы на другую, останавливаться было нельзя. Между горами есть возможность разогнаться, чтобы преодолеть следующую, если остановишься, потеряешь разгон и закопаешься. И так мы двигались километра четыре, преодолев гор двенадцать, как вдруг встали на твёрдый грунт -вот радость-то! Чтобы подождать ребят стоим минут сорок, а никого нет и нет! Возвращаться нет смысла, как вспомним, сколько трудностей и опасностей преодолели за эти четыре километра?

       Вдруг, смотрим - едет только джип, а «Спортсмена» нет! Подъезжают. Мы к ребятам, а они, на вопрос «Что случилось?», показывают кивками в салон, а Володя говорит: «Саня перевернулся, да так сильно, что переворот был не боковой, а через передок!» Слова звучат как во сне...